Набережная Мойки… Дом Пушкина… Едва весть о смертельном
ранении поэта распространилась по Петербургу, сюда двинулись люди разных
сословий. Кто не знал адреса, тот шел за другими. Шли пешком, ехали на
извозчиках со всех концов города. У дома росла встревоженная, молчаливая,
ожидающая толпа.
Знакомые и незнакомые поэту люди поднимались по лестнице и
звонили. К полудню 28 января посетителей было столько, что входная дверь
открывалась непрестанно. Тогда-то и вывесил на дверях квартиры свой бюллетень
Жуковский. Но люди на набережной не расходились, а с затаенной надеждой ждали
добрых вестей. Но Пушкин таял на глазах. Его одолевали боли, пульс был едва
уловим.
Жуковский вывешивает новый бюллетень, звучащий как
погребальный звон: «Больной находится в весьма опасном положении».
Было около трех часов дня, когда стало ясно, что жизнь поэта
надо считать минутами. Все близкие собрались в кабинете. Жуковский не
переставал беззвучно рыдать. Наталью Николаевну под каким-то предлогом увели.
Друзья приблизились к дивану вплотную.
Вдруг Пушкин широко раскрыл глаза. Лицо его прояснилось, и
он внятным голосом произнес: «Кончена жизнь». Только мгновение в глазах его
сиял лучистый свет, потом веки дрогнули и закрылись навсегда.
Жуковский, опустившись на колени, положил голову на ноги
Пушкина и долго оставался недвижим. Потом близко склонился над его лицом,
всматриваясь в него с изумлением. На лице Пушкина застыло торжественное
спокойствие, будто поэт постиг еще никем не разгаданную тайну.
Когда Жуковский показался вновь перед толпой, по его лицу
все поняли, что он сообщит сейчас страшную весть. Толпа замерла.
– Александр Сергеевич Пушкин скончался, – снимая шапку,
сдавленным голосом проговорил Жуковский.
И люди в скорбном молчании обнажили головы.
Пошел густой мягкий снег. Сумерки
переходили в ночь… А у серого дома на Мойке народу все прибывало и прибывало.
No comments:
Post a Comment